Из истории германо-турецких отношений
«Пусть знают: Его Величество Султан и считающие его своим халифом триста миллионов разбросанных по земле магометан, что во все времена немецкий кайзер будет их другом» — такой тост германский император и король Пруссии Вильгельм II поднял за здравие во время своего визита в Дамаск в 1898 году.
Отношения между двумя странами настолько углубятся, что позже приведут к общему германо-турецкому союзу в период Первой Мировой Войны. Что общего нашли два, казалось бы, разных государства?
Дело в том, что политика Великобритании и Франции Османской империей к тому времени рассматривалась как экспансия. Дело вот в чём: последняя стала сильно зависимой от европейского, в основном, английского капитала.
В начале XIX века по всей стране из-за неадекватного управления отмечалась финансовая разруха, произвол, откупничество и взяточничество. Это привело к бюджетному дефициту. Правительство стало выпускать бумажные деньги «кайме», но те быстро обесценивались.
Последствия были очевидны: снижение налоговых поступлений и доходов государства. Дабы остановить дефицит, в 1845 году османы подписали соглашение с банкирами Аллеоном и Балтаззи. По нему, банкиры устанавливали паритет между османским курушем и английским фунтом стерлинга.
При помощи ежегодной правительственной субсидии в 20 тысяч лир они делали переводы на Лондон по курсу в 110 курушей. Курс валюты из-за этого стабилизировался, где 1 фунт = 110 курушей.
Однако одного банка было недостаточно, к тому же тот позже закрылся: Крымская война ещё сильнее ослабила финансы османов. Дефицит бюджета составил 80 млн. франков. Из-за этого стране нужно было ещё больше иностранных займов.
Благодаря европейцам, в Османской империи появились банковское дело. Появился Императорский Оттоманский банк и Администрация оттоманского долга. Европейский капитал блокгаузами рассеялся по всей империи.
Не всё было гладко и, естественно, Османская империя использовалась англичанами для расширения своего рынка. Последнего вскоре стали опасаться османы, сами же пригласившие их: кроме того, появились опасения, что банки перестанут выдавать займы, если Абдул-Гамид II не прекратит резни армянского населения и не модернизирует страну. И тут взор упал на Германию.
У Германии не было широкой колониальной политики, но ей нужно было также расширять рынок на Востоке. Османы видели в немцах своих союзников против англо-французского блока, как и сами немцы видели в османах средство расширения своей торговли. Именно в конце XIX века немецкий капитал широко продвигается на османский рынок. Османская империя стала центром немецкой ближневосточной торговли.
Во время Первой Мировой отношения с османами и мусульманами были пересмотрены. Из разных стран Антаны в плен к немцам попадало немало мусульман. И тут немцы разработали план по их использованию. Автором плана был Макс фон Оппенхайм, известный дипломат. В 1914 году он подготовил меморандум, в котором разрабатывались следующие действия:
Германия объявляет в среде мусульман и турков «джихад», в чём активно помогает Османская империя. Военнопленные присоединятся к священной войне, после чего их передадут обратно в свои страны(Великобританию, Францию, Россию). Там они будут агитировать других мусульман и поднимут восстание против угнетателей в лице властей.
Надежда на всеобщее мусульманское единство не оправдалось. План по уничтожению изнутри стран Антанты не увенчался успехом, на священную войну никто так и не вышел. Но одно немцы допустили — они развязали руки туркам.
Ведь только они эту священную войну использовали, но только в своих интересах. И вся политика Германии в целом позволила туркам без оглядки начать Геноцид армян. Немцам было хладнокровно плевать, да и определённые дивиденды они получали: армяне были всё-таки более настроены положительно к Антанте.
Германо-турецкое сотрудничество и планы по использованию ислама не увенчались успехом для Германии, но стали полезны для Турции. Под занятостью войной Антанты и молча признававшим взором немцев, турки смогли успешно избавиться от армян, греков и ассирийцев.
Цинично настроенный Вангенгейм был полезнее туркам эмоционального Гладстона или Ллойда Джорджа. Именно в том, что Германия не только не остановила турков, но и даже импонировала их действиям своей стратегической задачей, и лежит её вина в том, что Геноцид не удалось предотвратить и младотурки осуществили своё преступление.
К счастью, современная Германия это понимает и даже приносила извинения за это. Хотя кому от этого легче? С другой стороны, даже немцы, косвенно виновные в Геноциде, признают свою вину. Сами же организаторы Геноцида, судя по всему, до сих пор считают, что их деяния тогда и в будущем вновь будут прикрыты крупным политическим игроком. Но каким — вопрос риторический. А может и не риторический.
50 лет назад началась массовая миграция турок в Германию
50 лет назад началась волна массовой турецкой миграции в Германию. Вряд ли тогда немцы представляли себе, что турецкая проблема станет одним из основных внутриполитических вызовов для их страны
В интервью «Цайт» президент Турции Абдулла Гюль напомнил, что именно турецкие гастарбайтеры помогли Германии вновь встать на ноги. Своим потом они внесли вклад в то, что ФРГ сегодня является одной из сильнейших экономик мира. Однако в наши дни, похоже, об этом забыли. На первый план выступили проблемы интеграции турок в немецкое общество. По словам Гюля, «ни Турция, ни Германия не смогли тогда правильно сориентировать этих людей».
Кто и как вставал на ноги
Точка зрения о том, что турецкие рабочие помогли послевоенной Германии встать на ноги, выглядит спорной. Немецкое экономическое чудо Людвига Эрхарда создавалось в 50-е годы, до массового приезда турецких рабочих в Германию. Уже к 1950 году был достигнут уровень довоенного производства, к 1956-му этот уровень удвоен, а к 1962-му – утроен. Средние темпы экономического роста составляли в этот период около 7,8%.
Другое дело, что когда германская экономика преодолела последствия войны, ей потребовались новые рабочие руки. Более того, индустриальное общество начало трансформироваться в постиндустриальное; мощь страны стала определяться не по количеству чугуна и железа, а по развитию высоких технологий. Из крупповских цехов немцы перешли в компьютерные лаборатории. Технический прогресс сопровождался созданием нового стиля жизни – в полной мере оказались востребованы десятки профессий, связанных с современными формами быта, от косметологов до дизайнеров.
В этой ситуации кто-то должен был работать на непрестижных должностях в традиционной индустриальной экономике. А также в коммунальном хозяйстве, частично в сфере услуг. Некоторое время экономика ФРГ «подпитывалась» ресурсами ГДР – молодые восточные немцы бежали на Запад, где их ждала более высокооплачиваемая работа (даже если она первоначально была не очень престижной) и жизнь без партии, комсомола и марксистско-ленинской идеологии. Однако строительство Берлинской стены перекрыло этот поток. Потребовались новые кадры – и они были найдены в Турции, испытывавшей тяжелые социальные проблемы из-за высокого уровня безработицы.
Скромные и неприхотливые турецкие рабочие в 60-е годы оказались как раз кстати. Турция, в отличие от других восточных стран, является членом НАТО – соответственно, барьеров для продвижения ее граждан в Германию было меньше, чем, скажем, для сирийцев или иракцев. Вряд ли тогда немцы представляли себе, что турецкая проблема уже вскоре станет одним из основных внутриполитических вызовов для их страны.
Четыре миллиона
В настоящее время в Германии проживает более четырех миллионов людей турецкого происхождения. Это своего рода «Турецкая Германия», которая в подавляющем большинстве не хочет ассимилироваться, сохраняет свою национальную, культурную и религиозную идентичность и связана с родиной (более 1 млн 600 тыс. «немецких турок» имеют турецкое гражданство).
А, собственно, говоря, зачем им меняться? Любая ассимиляция, даже абсолютно добровольная – это испытание для психологии человека, разрыв традиционных связей со страной, средой, родственниками. В случае «немецких турок» стимулов для ассимиляции немного. Турецкие мигранты обычно женятся на своих соотечественницах, которые сидят дома (пока муж работает с утра до ночи), общаются только в своем кругу и воспитывают детей – разумеется, на турецком языке. Влияние семьи на подрастающее поколение обычно выше, чем школы или государства – а в турецком случае это еще существеннее, так как государство не является «своим». Возможности для вертикальной мобильности представителей турецкой общины невелики – есть исключения, но они подтверждают правило. А социальные пособия, которые получают турецкие семьи с детьми, позволяют поддерживать им более высокий уровень жизни, чем не только в захолустном анатолийском городке, но и в Стамбуле.
Глобализация также не способствует ассимиляции. Казалось бы, просмотр программ телевидения должен был бы подтолкнуть турок к изучению немецкого языка, но им привычнее смотреть турецкие программы с родины. Турецкий подросток во Франкфурте или Мюнхене заходит в Интернет, но и там обычно общается со своими соотечественниками, живущими в Западной Европе или в Турции. Наличие большого добровольного «гетто» посередине Европы поддерживается и турецкими властями, считающими, что массовое присутствие турок может способствовать приему их страны в Евросоюз.
В 2008 году турецкий премьер Реджеп Тайип Эрдоган, выступая в Кельне перед членами турецкой общины, выдвинул идею о создании в Германии школ с обучением на турецком языке (причем учителей премьер предложил приглашать с родины – таким образом, большинство из них заведомо не будет говорить по-немецки). В прошлом году он повторил эту идею накануне визита в Турцию Ангелы Меркель. Федеральный канцлер отнеслась к этому проекту холодно – сам принцип создания турецких школ не противоречит европейской демократии, но вопрос в массовости. Если в немецких школах за границей (в той же Турции) учатся преимущественно дети дипломатов и постоянно живущих в этих странах бизнесменов, то турецкие школы в Германии в случае их создания будут рассчитаны на всю четырехмиллионную общину, закрепляя ее изоляцию от остального населения страны.
Бессилие государства
Нельзя сказать, что германские власти не пытаются решить турецкую проблему. Другое дело, что у них пока мало что выходит.
В 60-е годы проблемы не замечали – турецкие гастарбайтеры воспринимались как временные работники, приехавшие на несколько лет на заработки. Осознание ее важности пришло в начале 70-х, когда в Германии уже проживало около миллиона турок.
В 70-80-е годы доминировало стремление сдержать иммиграцию. Принимались антиммигрантские законы, стимулировалось возвращение турок на родину. Однако законы обходились, а после того, как в 1983 году германские власти обещали мигрантам 10,5 тысяч марок с условием переезда на родину, этой возможностью воспользовались только 13 тысяч человек – капля в море. Жизнь в Германии все равно оставалась более привлекательной, чем возвращение в Турцию – несмотря на неприятие со стороны чиновников и рост ксенофобии в немецком обществе.
С 90-х годов начинается эра мультикультурализма, первоначально воспринятого многими как чудодейственное средство. Произошла либерализация законодательства о гражданстве, государство признало право турецкой общины на своеобразие, рассчитывая, что та сделает шаги навстречу и будет пусть не ассимилироваться (в рамках мультикультуральной доктрины это ругательное понятие), то интегрироваться в современное демократическое общество. Однако этого не произошло – напротив, обособление общины получило идеологическое оправдание. Раз европейская культура перестает быть «нормативной», то зачем туркам сближаться с немцами. Мультикультурализм превратился в улицу с односторонним движением, когда уступки западного общества воспринимаются как слабость и поэтому не вызывают ответных позитивных действий.
Высказывание президента Гюля (как и «школьная» инициатива его однопартийца Эрдогана) демонстрирует, что в Турции вовсе не считают, что турецкая община должна адаптироваться к немецким «правилам игры», пусть даже существенно видоизмененным и более терпимым. При этом критику Гюля в адрес Турции, своевременно не сориентировавшей гастарбайтеров, можно считать «камнем в огород» его оппонентов, правивших страной в течение десятилетий (исламисты пришли к власти только в 2002 году). Критика же в адрес Германии напрямую касается и нынешнего немецкого политического класса.
Среди самих немцев неинтегрированность турецкой общины вызвала «антииммигрантский» феномен Тило Саррацина, отвергнутого большинством политкорректного политического класса, но поддержанного значительной частью граждан. Недавно канцлер Меркель признала банкротство мультикультурализма в ее стране, но внятной и технологичной альтернативы предложить пока не удается. А тем временем численность турецкого населения в Германии постоянно растет – за счет хотя бы простого естественного прироста (на 1,2 – 1,5% в год) на фоне сокращения числа немцев из-за снижения рождаемости, ставшего хронической европейской проблемой.
Мнение турок: действительно ли в Германии процветает расизм и дискриминация
Расистская, антидемократическая, дискриминационная: такой считают Германию правящая партия Турции и ее лидер Реджеп Тайип Эрдоган. Действительно ли это так? Что на самом деле чувствуют турки по отношению к немецкому правительству и обществу? С чем им приходится сталкиваться в повседневной жизни и на работе?
В настоящее время в Германии проживает почти 3 млн турок. По результатам опроса Немецкого института экономических исследований, более половины из них (54%) как минимум однажды чувствовали себя неловко из-за происхождения. Каждый шестой (17%) не понаслышке знает, что такое дискриминация на рабочем месте. Еще 22% сталкивались с трудностями в поиске работы.
– Ощущение дискриминации отличается от фактической дискриминации. Люди по-разному реагируют на происходящее, – говорит представитель Немецкого института экономических исследований Карл Бренке.
В целом, около 19,5% иммигрантов в Германии когда-либо испытывали ощущение дискриминации в связи с происхождением, 17,5% – из-за пола, возраста и сексуальной ориентации.
В апреле 2019 года около 15,1% турок, проживающих в Германии, были безработными. Среди немцев тех, кто не имел работы, насчитывалось 5,2%.
56-летний Наиль Эртас, шахтер с 32-летним стажем, теперь является городским советником в городе Хамм (Северный Рейн-Вестфалия) от партии ХДС. Мужчина признается, что происхождение не мешает ему двигаться по карьерной лестнице. Он вспоминает один-единственный неприятный случай: «В 1990-х мой босс попросил меня не баллотироваться в Комитет по жилищным вопросам, так как это усложнило бы ему продажу компании».
46-летняя Эмине Бармаксиз, фармацевт из Петерсхагена (Северный Рейн-Вестфалия): «Я часто слышу от окружающих, что, мол, очень хорошо говорю по-немецки. Конечно, я хорошо говорю по-немецки! Я же живу и работаю в Германии!». Женщина не является поклонницей Эрдогана, но и тот курс, которым следуют немцы, ей тоже не нравится.
59-летний Ценгиз Айильдиз, владелец киоска в Ганновере: «Я ощущаю проявления шовинизма только со стороны государственных учреждений! Они заставляют меня чувствовать себя человеком второго сорта. С турецким именем у вас часто будут возникать проблемы с поиском работы».
29-летний Фатих Кеклик, временный работник и оператор крана в ThyssenKrupp в Дуйсбурге: «Мы, турки, живем в Германии уже более 60 лет, но нас все еще воспринимают как гастарбайтеров. Греки и итальянцы не имеют таких проблем, их считают европейцами. Немцы предпочитают брать на работу немцев».
47-летний Хюсейн Эзилхан, бухгалтер в компании Ford в Кельне: «Я работаю в Ford в течение 31 года. За это время я никогда не видел расистских или ксенофобских инцидентов внутри компании. Напротив, во время футбольных турниров рабочие могут использовать перерыв, чтобы посмотреть матчи сборной Турции».
41-летняя Севда Даг, уборщица из Кельна: «Иногда я чувствую враждебность, потому что я не немка и ношу платок. Многие, похоже, считают, что иностранцы, как правило, являются преступниками и лентяями».
57-летний Хикмет Савас, водитель автобуса в Берлине: «Я живу в Германии уже 40 лет. В Турции я был лучшим слесарем во всей округе, но здесь я оказался никем. Теперь я водитель автобуса, и у меня нет особых проблем».
43-летний Махмут Динкер, повар из Бремена: «Я живу в Бремене 18 лет. Я никогда не испытывал притеснений со стороны немцев. Иногда меня достают арабы и курды. Мне нравится мой новый дом, здесь я нашел свою любовь. Моя жена – немка, у нас трое детей. Дома мы говорим только на немецком. В конце концов, так и должно быть. Мы ведь живем в Германии!».
37-летняя Фунда Одцен, менеджер ресторана во Франкфурте: «Я родилась в Германии, но многие относятся ко мне скептически. Больше всего проблем возникает при поисках квартиры. Арендодатели не любят иностранцев».
40-летняя Биргюль Одабаси, официантка из Нюрнберга (Бавария): «У меня нет проблем с немцами, большинство из них очень добры. Существуют лишь проблемы с другими турками, потому что я курдка».
Сирия, гастарбайтеры и геноцид армян Почему отношения Турции и Германии становятся хуже
За последние годы у двух партнеров — Берлина и Анкары — накопилось друг к другу немало претензий. Недовольство Германии, в которой проживают свыше трех миллионов турок, вызывает нежелание многих мигрантов интегрироваться в немецкое общество. В бундестаге уверены: часть вины за это лежит на президенте Эрдогане и его окружении, не раз призывавших немецких турок сохранять родной язык, веру и традиции. Анкара же недовольна тем, что руководство ФРГ нисколько не способствует вступлению Турции в Евросоюз. А недавно в отношениях двух стран возник дополнительный раздражитель: разгоревшийся с новой силой конфликт между турецкими властями и курдами.
Трещина в отношениях Берлина и Анкары образовалась после того, как Турция окончательно поняла: стать членом ЕС ей вряд ли удастся. В «предбаннике Евросоюза» Турция находится с 1987 года. Несмотря на это мало кто сомневается в том, что в обозримой перспективе ей не удастся стать членом единой европейской семьи. В самой Анкаре полагают, что едва ли не главным противником предоставления ей членства является Германия.
Канцлер ФРГ Ангела Меркель и ее окружение вначале поддерживали идею вступления Турции в союз, однако со временем стали относиться к этой затее все более прохладно. «Немцы почувствовали, что ЕС надо не расширять, а углублять, создавая политический союз стран. Поэтому в последнее время Берлин все более сдержанно высказывается относительно перспектив Анкары. К тому же Эрдоган сформировал в стране довольно авторитарный режим, не слишком озабоченный соблюдением гражданских свобод и прав человека. В результате многие в окружении Меркель заговорили о том, что Турция вообще не европейская страна», — рассказал «Ленте.ру» научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений РАН Александр Кокеев.
К слову, и личные отношения двух лидеров не сложились с самого начала. Многие журналисты отмечали, что между Меркель и Эрдоганом нет личной симпатии, так называемой «химии». «Отношения президента и канцлера достаточно натянутые. Эрдоган слишком харизматичен на фоне Меркель. А у канцлера такой характер, что ей не нравятся лидеры более яркие, чем она сама», — считает ведущий научный сотрудник Центра германских исследований Института Европы РАН Александр Камкин.
Турецкие шпионы в ФРГ
В декабре прошлого года между Берлином и Анкарой и вовсе разгорелся шпионский скандал. Он начался сразу после того, как журнал Focus опубликовал статью, в которой сообщалось об аресте в Германии троих турок, подозреваемых в шпионаже. Считается, что они следили за проживающими в стране представителями турецких левых и курдских организаций, а также за сторонниками оппозиционного исламского проповедника Фетхуллы Гюлена (Эрдоган обвиняет его в попытке организации государственного переворота и причастности к коррупционному скандалу 2013 года, когда около 50 турецких чиновников и бизнесменов были задержаны по подозрению во взяточничестве).
Среди арестованных по подозрению в шпионаже оказался 58-летний Мухаммед Таха Гергерлоглу (Muhammed Taha Gergerlioğlu), бывший советник Эрдогана. Его считают организатором шпионской сети.
Впрочем, развития этот скандал не получил. Администрация Эрдогана все обвинения отвергла, а Меркель, видимо, не желая осложнять отношения с Турцией, от каких-либо комментариев, как водится, воздержалась. Это, правда, в очередной раз дало повод оппозиции упрекнуть канцлера в мягкотелости (в немецком даже появился неологизм «меркелить» (merkeln), означающий «быть нерешительным, сомневаться»).
Армянский вопрос
Неприятной новостью для Анкары стало то, что Германия назвала геноцидом массовые убийства армян турками в 1915 году (ранее немецкие власти использовали более мягкие формулировки). Первым об этом заявил президент ФРГ Йоахим Гаук 23 апреля, в ходе траурных мероприятий, проводившихся в Берлине к 100-летию тех событий. Вторым высказался министр иностранных дел Франк-Вальтер Штайнмаейр: «Произошедшее (в 1915 году — прим. «Ленты.ру») подпадает под определение геноцида, я очень хорошо понимаю чувства тех, кто хочет, чтобы это называлось именно так, и доводы, которыми они руководствуются».
Несмотря на то что Гаук признал и частичную ответственность Берлина за те события (военные кайзеровской Германии участвовали в депортации армян), турецкий МИД ответил гневным заявлением. «Президент Гаук не имеет права приписывать турецкому народу преступления, которых он не совершал (…) Турецкий народ не забудет и не простит заявления президента Гаука», — сообщило министерство иностранных дел, пригрозив при этом, что «если Германия не откажется от такого подхода и не займет конструктивную позицию, в долгосрочной перспективе это будет иметь негативные последствия для отношений между Анкарой и Берлином».
По мнению Александра Кокеева, отрицание геноцида армян плохо сказывается на восприятии Турции в ФРГ. «Это болезненная тема для Анкары. Пока турки категорически не согласны называть произошедшее геноцидом. Германия, как страна, полностью признавшая ответственность за события Второй мировой войны, плохо относится к таким действиям турецких властей. Отрицание геноцида армян лишь отдаляет Турцию от столь желанного членства в ЕС», — уверен политолог.
Полвека с гастарбайтерами
Через несколько недель после заявления президента Гаука президент Эрдоган отправился в немецкий город Карлсруэ, где, выступив перед тысячами этнических турок, по традиции раскритиковал интеграционную политику властей ФРГ и призвал своих соплеменников в Германии сохранять веру, традиции и родной язык.
Этнические турки ожидают выступления Эрдогана в Карлсруе
Фото: Uli Deck / Global Look
Турецкий лидер не раз просил Берлин «проявлять по отношению к проживающим на территории страны туркам больше солидарности». По его словам, для интеграции представителей меньшинства делается слишком мало. В частности, Берлин выступает против двойного гражданства, на котором настаивает Анкара. Недовольство турецких властей вызывает и частичное сохранение визового режима между странами. Как пояснил «Ленте.ру» аналитик Германского общества внешней политики (DGAP) Кристиан Бракель (Kristian Brakel), при этом сами немцы могут беспрепятственно ездить в Турцию, в то время как туркам для поездок в ФРГ необходима виза.
Немецкие турки
Анкара в течение десяти лет просит Берлин смягчить миграционное законодательство, для того чтобы проживающие на территории ФРГ турецкие семьи могли объединиться. Германия по понятным причинам отвечает отказом. «Это можно назвать попыткой Берлина регулировать миграционный поток из Турции. Так, например, если один из членов семьи приезжает в ФРГ на заработки, имея вид на жительство, его турецким родственникам придется собирать для этого кучу разных документов», — рассказал «Ленте.ру» Александр Камкин.
В Германии проживают свыше четырех миллионов мусульман
Фото: Ina Fassbender / Reuters
В бундестаге, в свою очередь, считают, что Эрдоган делает жесткие заявления, пытаясь привлечь голоса турецких избирателей, проживающих на территории Германии. При этом в Берлине уверены, что и так немало сделали для интеграции турок, многие из которых просто не хотят принимать ценности страны, где они живут. Характерно, что хотя внуки турецких мигрантов могут получить немецкое гражданство, свыше 70 процентов юношей и девушек, продолжая жить в ФРГ, выбирают турецкие паспорта.
В свое время власти Германии допустили ошибку, разрешив туркам селиться компактно, поэтому многие из них живут в своеобразном параллельном мире, общаясь только с соотечественниками и не пытаясь выучить немецкий. Из-за языкового барьера некоторые турецкие подростки нередко бросают школу и впоследствии не могут найти хорошую работу. Существует и другая тенденция: дети и внуки турецких мигрантов, получив хорошее немецкое образование, возвращаются в Турцию, где получают более высокие зарплаты и строят успешную карьеру.
Курдская проблема
Засилье мигрантов приводит к межэтническим конфликтам на улицах немецких городов, что вызывает все большее недовольство местных жителей. И без того нередкие столкновения между турками и курдами лишь участились после того, как Анкара начала операцию в Сирии. Турки считают, что сирийские курды заодно с бойцами Рабочей партии Курдистана, официально признанной в Турции террористической организацией.
В конце июля турки начали операцию в Сирии
Фото: Murad Sezer / Reuters
